Визитная карточка хищницы [= Без пяти минут адвокат ] - Наталья Борохова

– Знаем, – усмехнулся Рябой. – Мы с ним уже работали. Трусливый тип. Сделаем без труда.

«Что сделаем?» – чуть было не спросил Грановский, но вовремя прикусил язык. Надо было держать себя в руках.

– Его теща, вдова директора Громова. Понятно… Кто там еще? Ага. Степанченко Татьяна, жена убитого авторитета.

– Редкая сволочь, – покачал головой мужчина с монголоидным типом лица. – С этой бабой надо быть поосторожнее. На рынке сейчас торгует. Сквернословит так, что редкий грузчик с ней сравнится. Было дело, она со своим покойным мужем, который тоже, между нами говоря, был не сахар, обезоружили киллера. Голыми руками взяли в подъезде. Сдали ментам.

– Все равно будем работать, – твердо заявила Ольга.

– Не вопрос, – пожали плечами мужчины.

– Макеев Владимир. Бывший кандидат на должность мэра.

– Нормальный материал для работы, – махнул рукой Рябой. – Ему только слегка нужно тонуса добавить. А то что-то он в последнее время расслабляться начал.

– Клюшкина Елена.

– Кто-кто? – переспросили мужчины.

– Клюшкина. Эпизод изнасилования.

Спутники Ольги захихикали.

– Между прочим, эта веселенькая история нам как бельмо на глазу, – остудила их Ольга. – Хорошенькое дело! Преступное сообщество насилует жену милиционера. Бред! Виллы, иномарки, красотки-модели, и вот на тебе! Чего, спрашивается, не хватало? Романтики острых ощущений?

– Будем работать, Ольга Ивановна! – примиряюще поднял кверху руки Монгол. – Но вот увидите, все не совсем так, как вы говорите. Чистейшей воды подстава.

– Посмотрим. Так, дальше…

Ольга читала список свидетелей, а Грановский выслушивал комментарии всезнающих Рябого и Монгола. За окнами маячили люди в темных одеждах.

– Господи, да сколько же их? – не выдержала наконец Ольга.

– По судебному списку – не менее трехсот, – пояснил Грановский. – Но работать, безусловно, нужно не со всеми. Я пометил того, кто нам необходим.

Ольга усмехнулась и еще раз, взвесив на ладони пухлую папку, покачала головой:

– Благодарю вас, Семен Иосифович. Вы потрудились на славу.

Грановский пожал плечами. Это был минимум того, что он мог сделать. Нужно было уходить. Но ему так хотелось задать вопрос. Он просто вертелся у него на языке.

– Ольга Ивановна! А вы не собираетесь этих людей… э-э-э… как бы это выразиться…

– Прессовать, – подсказал Рябой.

– Что? – не понял Грановский. – Это означает «бить»? Вы их побьете?

– Не исключено, – бросила Ольга. Она опять углубилась в записи и не старалась поэтому подбирать мягкие выражения.

– Но вы их не убьете?

– Что убьете, кого убьете? – Ольга наконец подняла глаза на побледневшего адвоката. – Господи, Семен Иосифович, ну о чем вы говорите? Насколько я разбираюсь в юридических тонкостях, убивать свидетелей нам невыгодно. Ведь так?

– Так, так, – поспешил поддакнуть Грановский.

– Мертвые ведь не могут разговаривать. Они, конечно, не говорят плохого, но и хорошего сказать ничего не могут. Какая нам от этого польза? А вообще, уважаемый наш адвокат, зачем вам забивать себе голову ненужными подробностями? Вы что, на самом деле желаете знать, как мы будем с ними общаться?

«Действительно, зачем это мне?» – удивился Грановский.

– Проза жизни, – подтвердил Монгол. – Поверьте, ничего интересного.

Семен Иосифович сел в свою машину. «А ведь Суворов не просчитался, – подумал он. – Такая женщина может многое. Могу дать голову на отсечение, она способна даже на убийство».

– Здравствуйте! Это опять я, – увереннее, чем в прошлый визит, произнесла Елизавета, приветствуя своего подзащитного.

Зверев уставился на нее долгим немигающим взглядом:

– Кто ты?

– Вы меня разве не помните? Я к вам уже приходила. Я ваш адвокат – Елизавета Германовна.

– Я тебя не звал.

– Я знаю. Меня назначили к вам в качестве адвоката. Я буду защищать ваши интересы в суде.

Зверев молчал, вперив в Елизавету пустой бессмысленный взгляд.

– Я хотела бы выяснить ваше отношение к предъявленному обвинению, – продолжила она. Не будучи уверенной, что ее клиент понял хоть что-нибудь из сказанного, она попробовала сформулировать свои мысли проще: – Ну как вам объяснить? Скоро будет суд. Так? Там вам будут задавать вопросы о том, признаете ли вы себя виновным. Я хотела выяснить, что мы будем говорить в суде.

– Э-э? – протянул он.

«Вот наказание! Что мне с ним делать, интересно знать?» Тут Елизавета спохватилась и, сунув руку в портфель, извлекла оттуда горсть конфет. Воровато взглянув на стеклянное окошко, она убедилась, что никто за ними не наблюдает. Зверев, увидев пестрые этикетки, заволновался.

– Дай! – протянул он огромную ручищу.

– Возьми. Это тебе. Ты просил меня в прошлый раз. Видишь, я не забыла. Интересно, а ты помнишь, что рассказывал следователю?

Зверев сжался. Глаза у него стали испуганными.

– Я ничего не говорил. Я ничего не знаю.

– Нет, знаешь! Что ты рассказывал следователю об Александре Суворове?

– Ничего… Александр Петрович хороший. Он никого не убивал.

– Значит, убивал ты! Ну, что скажешь?

– Э-э… – Зверев закатил глаза.

Вопросы, видимо, настолько были неприятны Звереву, что лицо его болезненно исказилось, и он понес какую-то чушь:

– Ты хорошая… А он виноват… Он сгорел. Я никому ничего не сказал… Никому… Александр Петрович будет злиться. Виноват двойник! Я все сам хотел сделать. – Лицо его сделалось плаксивым. – Ты хорошая… Ты никому не скажешь?

– Никому, – пообещала Елизавета, не соображая, впрочем, о чем, собственно, идет речь. – Но что мы скажем в суде?

– Ничего… А Александр Петрович на меня не обидится?

– Я думаю, нет, – вздохнула Елизавета, собирая в портфель бумаги.

«Зря теряю время. Никакой информации от него не добьешься. Представляю, как вытянутся физиономии у судей и прокурора, когда он начнет выкладывать всю эту ахинею!»

– А ты еще придешь? – с надеждой спросил Зверев на прощание.

– Приду.

– Тогда принеси конфет!

«Ну что же! Нет худа без добра. Психологический контакт с подзащитным установлен. Буду кормить его конфетами, пока он не заработает диабет!»

Шагая вслед за конвоиром по узенькому проходу между рядами колючей проволоки, Елизавета предавалась невеселым раздумьям.

– Нелегко вам приходится? – с сочувствием спросил конвоир. Это был тот самый мужчина, который в прошлый раз учил Елизавету пользоваться тревожной кнопкой. Только теперь в его голосе уже не было прежней издевки.